Господи, огонь божественный, помилуй...

Это было странно, но вскоре после ухода Катерины её обнаружили, словно то и вправду был божественный промысел. Театр словно находился в двух реальностях - той, где её мучили в пустом здании, зная что никто не придёт на помощь, и той, где всё ещё существовал новый год и весёлые люди, которым не было на неё плевать. Марию обыкновенно раздражала болтливость Лены, но именно она стала спасением в этот раз - та очень хотела поболтать с ней по поводу своей ощенившейся собаки по дороге домой, вот и пошла её искать, а, не обнаружив, та же болтливость довела её до других людей, вместе с которыми она отправилась её искать - или по крайней мере это та версия, которую ей сообщили, не вдаваясь в детали.

Ей помогли привести себя в относительный порядок, девочки отыскали где-то в гримёрной сменную одежду. Полицию и скорую хотели вызвать сразу, но в связи с праздниками период ожидания вырос до немыслимых чисел и было решено, что будет быстрее самостоятельно добраться до участка. Мария, во всех красках представив себе всю бесконечно длинную процедуру медосмотра и взятия показаний, едва убедила их, что им нет смысла сопровождать её лично, что попросит Володю, её бывшего жениха, забрать её на своей машине, а когда немного придёт в себя, он отвезёт её если не в участок, то хотя бы в больницу. Так и решили, пообещав озаботиться тем, чтобы на место преступления не заходил никто посторонний.

Вместо Володи, зная, как он будет беспокоиться, Мария вызвала такси. Уже из машины она позвонила матери, без деталей сообщила, что на неё напали и попросила не приезжать на ужин. Мария фантазировала как сейчас мама начнёт её расспрашивать, как ей придётся неловко искать отговорки, лишь бы она не беспокоилась, как тяжело будет отговорить её от того чтобы всё-таки приехать, чтобы поддержать... О деталях её и не спрашивали, Мария слышала в её голосе в равной степени беспокойство и недовольство тем, что её игра в счастливую семью снова встала на паузу.

Вернулась Мария в лишённую человеческого присутствия квартиру с осознанием, что больше к ней никто не придёт и не попытается помочь. Вот она дома. И что дальше? Она не знала, нужно ли подавать заявление или она не выдержит проходить через всё это снова, в красках пересказывая всё участковому. Решится или нет - не могла помыться, как ей хотелось, не смыв при этом с себя... впрочем, это работало с мужчинами - предъэякулят, следы спермы, что-нибудь ещё, Мария не разбиралась, - но что могла после себя оставить на ней женщина? Задаваясь этими вопросами, она заваривала чай и ловила своё расплывчатое отражение в металлическом боку чайника.

Она всматривалась в него долго, без единой мысли кроме желания избавиться от этого лица в одночасье, а потом - с замиранием сердца вспомнила, что это возможно, заметив в отражении рядом с собой силуэт маскота. Обратившись волшебницей, она в предвкушении взглянула на своё отражение снова.

Она стала волшебницей не так давно и ещё не привыкла к своей силе. Не научилась на неё полагаться. Мысль о том, что магия правда могла решить её проблемы, не посещала её голову, слишком привыкшую надеяться на себя одну. Это была ошибка, которая могла стоить ей жизни, но Мария осознавала только сейчас, что не допустила и возможности превратиться на глазах Катерины - до сих пор она делала это в основном по просьбе маскотов и из желания подурачиться, а не из желания защищать. Может, она не хотела смешивать свою жизнь и эту волшебную возможность сделать всё иначе. Если бы в эту ночь ей было суждено умереть, так и не воспользовавшись своей силой, это было бы правильно, наверное - мало кому выдаётся такой шанс, наверное, правильнее считать, что так не должно быть. И всё же нож не вонзился в её плоть, пальцы не сжали её шею непозволительно сильно, пуля не прошила насквозь ни её сердце, ни её голову - кто знает, что может быть в рукаве у нападающего. Ничего. Многие бы сказали - легко отделалась. Марии комментировать произошедшее словами сложно - кровь всё ещё циркулировала по её телу, но живее она себя от этого не ощущала. Себя.

Как Певчая она вновь была красивой и целой. Не веря, она помчалась к зеркалу в прихожей, приподняла маску на лице, словно эти декоративные полосы могли что-то скрыть, и по своей бойкости заметила ещё кое-что. Не только на ней, словно по волшебству, не было не только ни единого следа прошедшей ночи, но и внутри неё всё казалось целым - она не чувствовала боли и дискомфорта, не ощущала усталости, сковавшей тело; в Марии что-то надломилось, пустило паутину глубоких трещин, Певчая - всё ещё была не обременённой тревогами свободной девушкой. Словно они никогда и не были единым целым.

Поначалу Мария думала, что Певчая - её второй шанс. Возможность поиграться в искренность, быть ровно такой легкомысленной, расслабленной и себе на уме, какой она была на самом деле или какой, по крайней мере, когда-то себе казалась, не оглядываясь на чужое мнение. Кто её осудит? Другие герои? Так она и не была бесполезной для их всеобщего дела.

На деле же всё вышло иначе. Улыбка как и всегда - мягкая, отрепетированная, ни на единый мускул не искренняя, пока под этой привычной ей маской всё прочее рушилось и трещало по швам как грубо растянутая в стороны тряпичная кукла. Всё та же роль, просто немного другая. Теперь она свои эмоции не подавляет, заходит дальше - делает вид, что они и не ей принадлежат вовсе. И только иллюзорный солоноватый привкус во рту возвращал её к тому, что произошло не с ней.

Марию Литвинову изнасиловали и избили в служебном туалете театра и ей ещё предстоит разобраться с этой проблемой. Сумеречная Певчая по зову маскота выдвинулась навстречу разбушевавшимся злодеям и её ждёт целый увитый праздничными огнями город.

Певчая получила свою силу не так давно, почти не вступала в противостояния с монстрами и злодеями лично, как и всегда предпочитая предоставлять пыльную работу другим - её марионетки справлялись без нареканий и она не видела причин вмешиваться, но сейчас отчаянно искала драки. Ей хотелось узнать - она правда может себя защитить? Она может совладать даже со злодеем, взявшим под контроль чудовищ, не прибегая к чужой помощи? О, она даже может лишить её любимых зверушек?

Это было честно. У злодейки не было монстров, она - не пользовалась своими куклами, выбрав честный бой один на один; волновалась, конечно, неимоверно, но эмоции никогда не мешали ей делать то, что нужно. Это оказалось приятно - чувствовать, что исход зависит от твоих действий, сил и внимания; ловить моменты, когда струны вступали в открытое противостояние с лезвием косы и выдерживали, словно это были и не тонкие нити вовсе; понимать, что как бы долго они не сражались, они как минимум выяснят, что равны в силах - по крайней мере здесь и сейчас.

Певчую это воодушевляет. Она ведёт себя тихо и сдержанно на протяжении всего боя, не позволяя себе лишнего, всё ещё погружённая в себя и те свежие трещины, куда неизменно утекало всё хорошее, что могло в ней вспыхнуть, но сейчас, когда они разошлись вничью, чувствует себя лучше. Словно чувство собственной силы было способно хоть немного заделать эту расщелину.

- Так сделай это, - Певчая улыбается замечанию - обоим, искренне заинтересованная что же оппонентке не понравилось в её силах, растягивает нити меж пальцев, словно не оружие, а игрушку - те тянутся ровно настолько, насколько ей нужно, и хозяйку не режут. Она играется, не нападая первой, ждёт пока свой ход сделает злодейка... или её союзники, по крайней мере. Сугроб - это неожиданно.

Нити оплели и укрыли её подобно кокону, раскрылись наружу, стряхивая снег, словно бы кто-то прорезал бок этого сооружения, оставляя Певчую там же, где она и была, в таком же виде, словно на неё и не сваливался сугроб - хотя она определённо ощутила всю его тяжесть. Однако, как она ожидала, злодейка при этом не кидается на неё с новой атакой, просто наблюдая - это интересно. Может, она и сама не желала ей оказаться погребённой под снегом? Или устала и вправду и теперь дурачится? А, какая разница. До сих пор они были равны в силе, Певчая могла позволить себе немного расслабиться.

- Двое на одну? Как же подло ты играешь в снежки, - Певчая проводит ладонью по верхушке небольшого металлического заборчика, отделяющего клумбы от дорожек, при всей своей тонкости щедро собравшего толщу снега, зачерпывает его и формирует шар. В это время одна из её марионеток, которые до сих пор никоим образом не показывали себя и не участвовали в битве, притаившись за спиной Домины повторяла её движения, прессуя из снега белый ком. - Неужели тебе нравится вот так?

Она даже не делает вид, что пытается его бросить, как сзади в незнакомку прилетает снежок. Это было не в её правилах, Певчая не любила демонстрировать свою с марионетками связь, делая вид, что они действуют независимо друг от друга, словно бы куклы принадлежали кому-то ещё - злодейке, быть может, учитывая что иногда они совершали довольно сомнительные вещи, в то время как Певчая пыталась выглядеть в глазах коллег образцовой примерной девочкой. Эта злодейка не была особенной и не была исключением, которому хотелось открыться, просто сегодня хотелось думать ещё меньше, чем обычно, забыв про осторожность. Марионетка, словно опомнившись, что её тут быть не должно, снова прячется.

Снежок прилетает точно в цель, разлетаясь от удара об чужой затылок словно праздичное конфетти, и Певчая от этого зрелища заливается звонким, беззлобным смехом, наконец - кидает и свой, но ей уже всё равно попадёт она или нет.

Подпись автора